о степенях интимности
Жара склоняет к философичности.
Глядя мимодумно, во что раздеты саратовские девочки — да, юность отрицает многовековой опыт южан, знающих, что прикрытое лёгкой тканью страдает от зноя куда меньше, чем выставленное на солнце, — я как-то вдруг заново осознала, что вот это аффирмативное догляженное тело давно перестало быть последним бастионом. Оно переведено в совсем иные категории, разъяснено, как та сова.
Как ни смешно, чем больше квадратных дециметров глянцевой кожи выставлено напоказ, тем сокровеннее маленькие тайны, клубящиеся в по-прежнему не подлежащей исследованию голове, предмете тёмном. Девочка, являющая миру все подробности совершенной анатомии, выцарапает глаза любому, кто обнародует подзамочный пост из её дневничка, а не то вообще пойдёт и наглотается таблеток, хотя пост-то был всего лишь про последствия сверкания загаром перед целевой аудиторией.
И тут мы вынуждены говорить о новой интимности: компьютерной.
Вот этот тяжело жужжащий в жару ящик, первая копия содержимого головы, неожиданно оказывается таким живым продолжением тебя, что пароли удлиняются параноидально. Пустить в постель — просто факт биографии, пустить в компьютер — о-оооо!.. Там же всё, там обнажённая уязвимая мысль, там грехи и страсти, грешки и страстишки, там сказанное в аське в третьем часу ночи в отчаянии во хмелю... закрутите сильнее, у меня иссякло воображение, там фотографии — чего только ни навидается цифровая камера за свою мыльную жизнь! — там, там, там, та-та-та-там, так судьба стучится в дверь.
А потом он ломается.
Ломается, предатель, и ни перед одним врачом мы не раскрываемся так, как перед теми, кто лечит наши компы, никто не знает о нас столько, сколько может быть ведомо допущенному в трепетное нутро этой странной машины... другое дело, что доступность утомляет. Что замученному компьютерщику чаще всего ни к чему наши стыдные секретики и брожение ума, что следы блужданий клиента по сети он рассматривает с бесстрастием патологоанатома, и вот эта хитрая зараза ему куда интереснее, чем весь пользователь в комплексе — тушка, мозги и прочее.
Стряпчий Дервиль у Бальзака говорит о том, что священник, врач и юрист, знающие о людях такое, чего лучше бы не знать, ходят в чёрном, словно носят траур по всем добродетелям и иллюзиям. Не спешите хмыкать, если сисадмин пришёл в полинявшей чёрной футболке — он четвёртый в этом ряду.
Уж он-то знает!..
(c) quod-sciam.livejournal.com/257603.html