Евгений Медведев
Президент закрыл лицо ладонями и опустил локти на поверхность стола.
– Это конец. Где чемоданчик?
Он не сказал, какой именно чемоданчик имеет в виду, но всем сразу стало понятно, что речь идет о том самом чемоданчике, который неприметный молодой человек в военной форме держал стоя в углу, как какая-нибудь статуя комсомольца, на протяжении всего совещания. С тех пор, как Соединенные Штаты раздавили Северную Корею, Президент не отпускал несчастного солдата дальше, чем на пять метров.
читать дальше
Президент закрыл лицо ладонями и опустил локти на поверхность стола.
– Это конец. Где чемоданчик?
Он не сказал, какой именно чемоданчик имеет в виду, но всем сразу стало понятно, что речь идет о том самом чемоданчике, который неприметный молодой человек в военной форме держал стоя в углу, как какая-нибудь статуя комсомольца, на протяжении всего совещания. С тех пор, как Соединенные Штаты раздавили Северную Корею, Президент не отпускал несчастного солдата дальше, чем на пять метров.
– К-к-гхм, – произнес Министр Обороны.
– Господин Президент, позвольте возразить. После того, как они развернули последнюю версию своей национальной системы ПРО два месяца назад, большая часть наших ракет будет сбита над полюсом. Они нам еще пригодятся.
– Для чего? - Президент, опустил руки, удивленно глядя на Министра Обороны. – Вы же видите, что это ультиматум. Приказ о бомбардировке уже отдан. Они только и ждут повода применить ядерное оружие. Если еще осталось хоть что-то, что позволяло этой стране называться великой державой, то это наши собственные ракеты. И мне кажется, это последний момент, когда мы вообще еще сможем их применить.
– Нет, – покачал головой Министр Обороны. Несмотря на то, что он сам был такой же худосочный, как и Президент, что-то от символического русского медведя в нем было, по крайней мере, в голосе.
– Еще есть земля русская. И все, кто на ней живет – тоже русские, – непонятно сказал он и встал со своего места, сгребая в папку документы.
– Пойдемте, господа, – кивнул он, обведя взглядом зал и собравшихся министров, представителей политических партий, промышленников, губернаторов...
– У нас еще есть полчаса, этого вполне достаточно. Отдать приказ о конце света никогда не поздно.
Через двадцать минут Президент и целая толпа бормочущих всякую чушь официальных лиц стояли в бетонном бункере где-то в поле. Через множество маленьких бойниц была видна веселенькая зеленая трава и постепенно сгущающаяся облачность над нею. Там и тут в толпе официальных лиц проскакивали звериного вида спецназовцы ГРУ, делая вид, что их тут нет, так что казалось, будто одни лишь береты висят в воздухе где-то чуть выше голов.
– Зачем вы нас сюда привезли? – спросил Президент, недовольно глядя на Министра Обороны снизу вверх. – Что такого вы можете показать за десять минут, чтобы я убедился, что мы спасены?
– Вы помните землетрясение 1977 года? Впрочем, насколько я знаю, вы тогда были в Петербурге, так что вряд ли... – ответствовал Министр Обороны. Как бы в подтверждение его слов земля под ногами закачалась, и с потолка посыпалась штукатурка.
– Вы хотите сказать, что у нас все-таки есть геофизическое оружие?! – зашипел Президент. – Но ведь еще вчера вы мамой клялись, что ни у нас, ни у них его нет!
– И сейчас поклянусь, – ответил Министр Обороны, пошатываясь и хватаясь за стену обеими руками, выпустив из рук папку. По полу рассыпались бумаги с грифами «секретно» и «совершенно секретно», но подымать их не бросился никто.
– Тогда что это? – шипел Президент.
– Побочный эффект, – ответил Министр Обороны.
– Потрудитесь пройти к перископу, и все сами увидите. Если все сработает. Но мне докладывали, что должно, и тоже клялись мамой.
Президент хотел было сказать какую-нибудь гадость, но нашел в себе силы проглотить ее и прилип к перископу, чуть было не треснувшись лбом о металлическую трубу.
На поверхности в нескольких сотнях метров от бункера земля вздымалась самой натуральной волной, как густой кисель, вспухла гигантским бугром, по которому немедленно пошли трещины, и поле зрения перископа оказалось полностью закрыто тускло-серым металлическим боком чего-то громадного, не помещающегося в объектив целиком. Попытавшись повернуть перископ в сторону, Президент быстро понял, что это бессмысленно, и оторвался от окуляра. Пошарив вокруг глазами, он бросился к бойнице побольше, изо всех сил сорвав с места задвижку.
– Что это за чудовище? – спросил он, в ужасе глядя на разворачивающийся, поднимающийся из-под земли, гигантский человекообразный механизм.
– Что это за шуточки из мультиков? – добавил он, не дождавшись ответа, глядя на то, как огромный робот – а в том, что этот шедевр гигантомании не менее тысячи метров ростом, является именно роботом-андроидом, сомневаться никак не приходилось – подымается из-под осыпающегося с него слоя земли, как человек, пытающийся выбраться из-под горы картонных коробок.
– Мы называем его «Святогор». Он лежал тут не менее двух тысяч лет, – спокойно ответствовал Министр Обороны, цепляясь за трубу второго перископа, чтобы не упасть. Те из официальных лиц, что не могли последовать его примеру, толкались у бойниц, пытаясь рассмотреть гиганта.
Президент некоторое время молча смотрел, как чудовищный робот медленными плавными движениями, словно человек, стоящий по горло в воде, стряхивает с себя остатки глинистой почвы. Это продолжалось не очень долго, но скорость перемещений Святогора оставляла впечатление, напоминающее постепенное и равномерное выдирание зубов. Затем гигантский робот приподнял одну ступню, площадью и размером приблизительно соответствующую хрущевской пятиэтажке, и медленно переставил ее, просев в землю на десяток метров, начиная постепенный поворот в сторону запада.
Бледный последние несколько минут Президент равномерно менял цвет в сторону ярко-красного. По достижении точки кипения он прыгнул на пошатывающегося до сих пор Министра Обороны, схватил того за лацканы дорогого кителя и притянул его к себе так, что они чуть не стукнулись лбами.
– И эта развалина, – хрипел в ярости Президент, – эта доисторическая инопланетная уродина... – продолжал он, накаляясь. То, что две тысячи лет назад оставить здесь такого гиганта могли только инопланетяне, было самоочевидно.
– ...которая развивает максимальную скорость в полсотни километров в час, – добавил он, мысленно прикидывая в уме, сколько времени чудовищному роботу потребуется, чтобы сделать шаг. Президент вообще сохранял контроль над высшими функциями мозга даже в моменты сильнейшего душевного волнения, что не однажды ему помогало.
– ...эта дрянь, из-за которой наши солдаты голодали, офицеры ютились в палатках с семьями, из-за которой недостроенные корабли пришлось продавать Китаю, – перечислил Президент все те вещи, деньги на которые были предусмотрены в бюджете последние несколько лет, и неизменно куда-то девались, – которую вы от меня, главнокомандующего вооруженными силами, скрыли несмотря ни на что, эта груда ржавого железа спасет страну от бомбежек?! Да я вас в отставку отправлю тут же, на месте! Под суд отдам!
– Можете меня снять, это ваше право. Можете отдать под суд. Можете, пожалуй, даже приказать меня расстрелять или сделать это сами. Но позвольте мне сказать напоследок три слова! – твердо произнес Министр Обороны, не обращая внимания на попытки значительно менее рослого, хоть и более тренированного и сильного Президента оторвать Министра от земли за лацканы, что выглядело довольно смешно и сорвало бы аплодисменты, случись рядом журналист с телекамерой. Толпа официальных лиц гудела, но бравые и угрюмые спецназовцы, внезапно материализовавшись в ключевых точках, вежливо но равномерно начали оттеснять их от Президента.
– И не подумаю! – ответил Президент и собирался было сказать таки еще какую-то гадость, но Министр Обороны прервал его.
– А я все-таки их скажу! – заявил он, и произнес, громко и отчетливо, обращаясь не к Президенту, не к солдатам, а как будто к какой-то высшей силе:
– Гравитационный удар, ЗАЛП!
Святогор внезапно дернулся, переступил, широко расставив ноги, выполнив за какую-то секунду движение, на которое у него, судя по предыдущим перемещениям, должно было уйти не меньше минуты, отчего большинство официальных лиц и даже некоторые спецназовцы посыпались на пол. Сдвинув вместе гигантские кулаки со странными, непонятно зачем нужными этому огромному устройству пальцами, он замер на мгновение – обитателям бункера не было этого видно, но по его голове, которая больше походила на носовой конец ледокола, чем на что-либо человеческое, пробежала дорожка ярко-голубых огней, как будто вычерчивая таинственные символы неизвестного миру языка, имеющие власть над реальностью. Внезапно, лицо раскрылось пополам по вертикали, обнажив сложную систему зеркально отполированных металлических поверхностей. Воздух перед ними задрожал, задергался, бурля и пузырясь как расплавленный металл, и уже спустя пару секунд все в бункере заткнули уши, лишь бы не слышать звука, который напоминал гудение турбин реактивного самолета на старте и человеческий крик одновременно. Даже упрямому Президенту пришлось отпустить Министра Обороны и последовать примеру остальных. Секунд десять звук нарастал, нестерпимо давя на барабанные перепонки, а за окнами бункера творился конец света – облака на западе сходили с ума и меняли цвета как аквариумные рыбки, от белого к темно-синему и обратно, прежде чем лопнуть, вывернуться наизнанку как морские ежики и заплакать крупными, обильными дождевыми каплями под завершающий аккорд гравитационной пушки Святогора, чем-то напоминающий удар молнии.
Все стихло, и лишь шум дождя нарушал тишину в бункере. Президент, пошатываясь, подошел к бойнице, и минуты две смотрел на причудливые формы облачности.
В кармане Министра Обороны зазвенел телефон. Выудив его, тот сказал:
– Слушаю, – и не менее полутора минут внимал голосу, доносящемуся из маленькой коробочки.
– С нами Бог. Сейчас доложу.
И повернувшись к Президенту он начал докладывать.
– Отсюда и приблизительно до западных границ Германии все, что в тот момент находилось в воздухе выше пятисот метров, исчезло с радаров и, полагаю, больше летать никогда не будет. Туда же прибавьте все до единого спутники, которые в тот момент находились над Атлантикой и северной Канадой. Над всей Европой начинается шторм, ближайшие сутки какие-либо полеты над этой территорией будут невозможны. Прикажете повернуть Святогора на юг и готовиться к отражению атаки с баз в Турции, Ираке и Израиле?
Президент долго молчал, прежде чем ответить, и никто не посмел открыть рта раньше него.
– Прикажу, – сказал наконец он и, прислонившись спиной к бетонной стене, медленно сполз на пол.
* * *
Вагон пошатывался и мерзко скрипел на слегка перекосившихся от всех тектонических пертурбаций рельсах, а Президент и Министр Обороны сидели за столиком и пили чай из дурацкого электросамовара советской эпохи.
– А в шестьдесят первом году вокруг него выстроили кольцо подземных баз и принялись исследовать всерьез, – продолжал Министр Обороны этот довольно неприятный, но давно назревший разговор.
– Способ полностью вернуть этого монстра в рабочее состояние был разработан лишь два года тому назад, и чтобы починить некоторые детали энергоблока, пришлось потратить на них половину бюджета флота. Дешевых способов получения этих материалов у нас нет и не предвидится.
– Вы конечно в курсе, что все это тянет на измену Родине? – заметил Президент, отхлебывая чай из изящной чашки тонкого фарфора.
– Я сейчас как раз размышляю, предъявить вам обвинение или представить к званию Героя России. С теми, кто сидел в кабине, все понятно, а вот что с вами делать -- я пока не решил.
– Победителей не судят, – пожал плечами Министр Обороны, – а если и судят, мне каяться не в чем, мое дело сделано как положено.
– Вот насчет каяться – это вы с Патриархом обсуждать будете. На пресс-конференции после обращения к народу, – ответил Президент, пригрозив Министру Обороны пальцем и отхлебнув еще чаю. – Если бы все было как в мультиках, за этой штукой прилетели бы ее хозяева.
– Не прилетят, – отмахнулся Министр Обороны. – Эту теорию обсуждали еще при Хрущеве. Те, кто ее строили, определенно не были гуманоидами, и про людей они знали не так уж много. Но пилотировать его должны были именно люди, -- под это там рассчитано все, вплоть до кресел и пиктограмм. Если бы не ремонт, мы подняли бы его еще при советской власти. Они хотели, чтобы мы его нашли. Причем лет эдак восемьсот назад.
– Но зачем? – удивился Президент.
Министр Обороны лишь молча пожал плечами.
* * *
Президент Соединенных Штатов мутным взглядом смотрел на огромный, во всю стену, экран, с которого один за другим пропадали звенья стратегических бомбардировщиков, истребителей поддержки, метки пролетающих спутников, гражданская авиация, сдуру вылетевшая в этот ужасный день, крылатые ракеты и прочие цели. Что именно в это время говорили Госсекретарь и Министр Обороны, он не слушал. В его голове, как заевшая пластинка, повторялся только один короткий звук -- «йа, йа...».
– Когда наконец будут снимки с места падения? – прохрипел Госсекретарь. Один из Б-52 упал прямо на авиабазу НАТО в Германии, и уже пять минут он не мог добиться от подчиненных каких-либо конкретных сведений о новом оружии русских, несмотря на все сверхнадежные средства военной коммуникации. Миллиарды, выброшенные на то, чтобы снабдить каждого солдата мобильным компьютером и цифровой камерой, чтобы решать именно такие проблемы, не срабатывали, потому что на авиабазах пехоты попросту не было, а время было дорого.
«йа, йа, йог-сотот...»
– Уже качается, подождите пять секунд! – ответил лейтенант-связник. После паузы он добавил:
– Вывожу на экран.
Золоченая дужка очков в зубах Министра Обороны треснула, но он промолчал. Вместо него ахнул весь зал, а он, выплюнув наконец обломки, произнес громко и отчетливо, заставив всех замолчать.
– Господин Президент, я вынужден рекомендовать отказаться от применения ядерного оружия. В лучшем случае оно просто взорвется в космосе. А в худшем – причинит непоправимый вред жителям территорий, над которыми пролетят ракеты.
Он повернулся в кресле и тяжело взглянул на Президента.
– Если стратегический бомбардировщик длиной в полторы сотни футов превратился в такой футбольный мяч, тот же эффект вызовет мгновенную детонацию ядерных зарядов.
«йа, йа...»
– Вы в этом уверены? – зачем-то переспросил Госсекретарь.
Министр Обороны переглянулся через плечо чтобы еще раз взглянуть на фотографию.
– О да, уверен, – заявил он после краткой паузы.
«йа, йа, ктулху фтахн...»
Президент внезапно встал из кресла и на негнущихся ногах пошел к выходу.
– Господин Президент, возьмите себя в руки! – воскликнул Госсекретарь, но Президент лишь пробормотал вполголоса:
– Привести в действие план «Омега», – и тот немедленно замолк, вскочил с кресла как резиновый мячик и побежал впереди Президента, на ходу отдавая распоряжения о вертолете. «Звезды, – бормотал президент, – звезды...».
Он встряхнул головой, обвел собравшихся взглядом, уже менее мутным, чем минуту назад, и вышел вслед за Госсекретарем.
Час спустя Президент США стоял на голове Статуи Свободы в церемониальном балахоне какого-то подозрительного красно-коричневого цвета, накинутом поверх обычного костюма, в котором он зачитывал обращение к нации прямо из своего самолета. Балахон на ощупь был жестким как картонка и при движении слегка похрустывал, но Президент не обращал внимания ни на него, ни на предусмотрительно поставленный перед ним телесуфлер, чтобы он, ни дай бог, не ошибся ни в едином слове. Но он и не мог ошибиться ни в одном, потому что звезды были впервые за последние восемьсот лет в совершенно правильном положении. Набрав в грудь побольше воздуха, высоко подняв в воздух руки, в которых была зажата мраморная табличка с какими-то иероглифами на совершенно неизвестном официальной науке языке, Президент наконец-то начал произносить вслух слова, которые гудели в его ушах весь день подряд.
– Йа! Йа, йа, Ктулху фтахн! Пхнглуи мглвнафх Ктулху Рлайх угахнагл фтахн!...
Внизу воды Гудзонского залива забурлили, замерцали таинственными цветами, в них задергались тени какого-то гигантского существа, определенно живого. Лишь когда далеко, в трех милях от берега, над водой взметнулось гигантское, обросшее ракушками щупальце, нервы Министра Обороны, стоявшего у подножия статуи Свободы, наконец-то не выдержали, и он опрометью понесся на другой конец острова в тщетной надежде кооптировать катер или вертолет.
Те из присутствующих, у кого были бинокли, пожалели о том, что не последовали его примеру первыми, но было уже поздно.
Да и неважно. Так или иначе, но самая длинная ночь в человеческой истории еще только начиналась.
Страница 1
Страница 2
Страница 3
взято здесь http://valkorn.livejournal.com/352301.html#cutid1
ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ
Евгений Медведев
Президент закрыл лицо ладонями и опустил локти на поверхность стола.
– Это конец. Где чемоданчик?
Он не сказал, какой именно чемоданчик имеет в виду, но всем сразу стало понятно, что речь идет о том самом чемоданчике, который неприметный молодой человек в военной форме держал стоя в углу, как какая-нибудь статуя комсомольца, на протяжении всего совещания. С тех пор, как Соединенные Штаты раздавили Северную Корею, Президент не отпускал несчастного солдата дальше, чем на пять метров.
читать дальше
взято здесь http://valkorn.livejournal.com/352301.html#cutid1
Президент закрыл лицо ладонями и опустил локти на поверхность стола.
– Это конец. Где чемоданчик?
Он не сказал, какой именно чемоданчик имеет в виду, но всем сразу стало понятно, что речь идет о том самом чемоданчике, который неприметный молодой человек в военной форме держал стоя в углу, как какая-нибудь статуя комсомольца, на протяжении всего совещания. С тех пор, как Соединенные Штаты раздавили Северную Корею, Президент не отпускал несчастного солдата дальше, чем на пять метров.
читать дальше
взято здесь http://valkorn.livejournal.com/352301.html#cutid1